начало

Часть 7

Формирование человеческого общества

 

Глава 1

Открытия раннего неолита (7,8–6,6 тыс. до н.э.)

 

В период раннего неолита произошло несколько фундаментальных открытий, давших толчок к дальнейшему развитию человечества. Наиболее значимые их них — это одомашнивание коровы и кошки и применение керамики для хозяйственных нужд.

 

1.      Одомашнивание коровы

Согласно данным, полученным в результате археологических раскопок, одомашнивание коров шло параллельно скотоводами в Китае, Индии и на Ближнем Востоке. От скотоводов опыт разведения коров пришел к людям, занимавшимся земледелием.

На Ближнем Востоке объектом одомашнивания служил тур, а на территории Индостана и прилегающих районов — зебу, в Китае — буйвол.

Наиболее ранние ископаемые останки одомашненного зебу найдены в Мергархе, расположенном в пакистанском Белуджистане, находки останков одомашненных животных относятся к 1-й половине 5 тыс. до н.э. О самых ранних периодах одомашнивания данных нет.

В Китае и Юго-Восточной Азии был одомашнен азиатский буйвол, но определить время, когда были одомашнены в этом регионе животные, не удалось.

Определить время одомашнивания коров сложно, так как есть специфика в процессе их одомашнивания, которую подметил В. Р. Дольник в своей книге «Непослушное дитя биосферы»:

«История одомашнивания каждого вида очень интересна.

Откуда, к примеру, взялась домашняя корова? Оказывается, путем постепенного образования все более тесного союза между человеком и предком коровы — полулесным быком-туром. На него охотились загонные охотники, прекрасно изучившие его повадки и слабые места. Около 10 тыс. лет назад какие-то загонные охотники настолько наловчились ловить туров, что могли не убивать их на глазах у стада. Они кочевали за стадом, не позволяя преследовать его хищникам и другим охотникам. Если человек ведет себя подобным образом, телята, родившиеся в стаде, будут с каждым новым поколением все меньше бояться, а быки воспринимать его как союзника в борьбе за пастбища и с хищниками. Сначала люди и туры кочевали по путям традиционных миграций туров. Позднее люди, по-видимому, научились направлять движение стада, что позволило осваивать новые пространства.

Около 7 тыс. лет назад Северная Африка была богата травой, но населена крупными хищниками, в первую очередь кошачьими. Жизнь скотоводов в Северной Африке оказалась хорошо документированной: скотоводы запечатлели ее в тысячах наскальных рисунков. Рассматривая их, мы можем увидеть, что быки в новых для них условиях подверглись сильному воздействию отбора. Быки стали высокими, длинноногими, с длинной тонкой шеей и маленькой головой, увенчанной лирообразно изогнутыми рогами. Они приобрели черты антилоп — исконных жителей саванны.

 

 

Кочевники Сахары не надевали на быка ярма и не запрягали его. Они ездили на быках верхом! Они были великолепными селекционерами. По наскальным рисункам мы видим, что они создали две до сих пор остающиеся элитными линии скота: черно-пегую и красную. Причем умудрялись сохранять эти две линии не смешивающимися в одном стаде. А ведь для этого нужно управлять спариванием животных.

Другие древние народы Средиземноморья получили быков от кочевников Сахары. У этих народов были культы быка-покровителя и коровы, поэтому они часто их изображали и оставили тексты, им посвященные».

 

На Ближнем Востоке древнейшие известные на сегодняшний день ископаемые останки одомашненной коровы обнаружены в поселении Джаде эль-Мугара в северной Сирии и Чайоню-Тепеси в юго-восточной Турции, они относятся к VIII тысячелетию до н.э. Молекулярно-генетический анализ данных находок позволяет сделать вывод, что всё поголовье нынешних коров произошло от 80 туров, приручённых в этих поселениях.

В Африке обнаружены рисунки о жизни скотоводов в V тыс. до н.э. Это не означает, что скотоводство в этот исторический период не было распространено на Ближнем Востоке.

В Северной Африке в VI–V тыс. до н.э. шли непрерывные войны между негроидами, которые вытеснили ранее проживавших там европеоидов из области Феццан (Ливия) и продвигались на север Африки, и европеоидами. Скотоводам-европеоидам удралось оттеснить негроидов вглубь Африки в V тыс. до н.э. Это был вторичный приход европеоидов в Сахару на высокогорное плато Тассилин-Аджер.

 

2.      Одомашнивание кошки

Одомашнивание кошки имело огромное значение для земледельцев, так как кошка уничтожала исконных врагов земледельцев — грызунов, уничтожавших урожай земледельца.

Анализ ДНК 352 древних кошек подтвердил, что домашние кошки происходят только от одного из подвидов дикого африканского, или степного кота Felis silvestris. чей ареал охватывает северную Африку и юго-западную Азию. Одомашнивание началось еще в неолите и шло параллельно на Ближнем Востоке и в Египте.

 

Приложение

Симбиоз человека и кошки

С наступлением ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ГОДА настало время перехода человека к оседлому образу жизни. Человек окультурил дикорастущие злаки. Стал возможным симбиоз человека и кошки. О взаимоотношении человека и кошки в те далёкие времена нам ничего не известно. Но для человека совместное проживание с кошками было весьма важным. Значение кошки в жизни древнего человека не меньше, чем других домашних животных. Выращенный с большим трудом урожай нужно было сохранить от грызунов, и эта была серьёзная проблема. Даже в настоящее время грызуны уничтожают пятую часть всех посеянных зерновых. Ареал охоты кошки как раз и находился в помещениях и вокруг помещений, построенных человеком, и человек не мог не оценить услугу, которую оказывает ему кошка.

 

«С развитием земледелия в поселениях людей скапливались запасы зерна, и вместе с ними росли полчища мышей. Вокруг хозяйственных ям, где хранилось зерно, все испещрено ходами мышей. Мыши могли стать регуляторами численности человека, если бы в защиту человека не выступила кошка. Нет ни одного животного, которое могло бы её заменить по части уничтожения мышей».

(Г. Н. Матюшин. «У колыбели человеческой истории»)

 

Воспоминания из детства. Когда у нас умерла кошка, то в доме довольно быстро завелись мыши. Пострадали мешки с зерном, которым мы кормили кур и свиней. Возмущения моей мамы не было предела. Через несколько часов после случившегося мама взяла меня за руку, и мы направились в противоположный конец села, в дом, где родились недавно котята. Назад я уже возвращался, прижимая к груди маленький пушистый комочек — мою новую подружку кошку Мурку. С появлением в доме кошки мыши исчезли.

Благодаря кошке, активно участвующей в борьбе с грызунами, человек смог увеличить количество собираемых зерновых, и главное — сохранить собранный урожай, тем самым увеличить число детей, которых он мог прокормить, увеличить число членов человеческого общества.

 

3.                  Изделия прикладного назначения из керамики

«Некоторые ученые считают, что керамику люди изобрели для того, чтобы в крепких сосудах из обожжённой глины прятать зерно от мышей и других грызунов».

(Г. Н. Матюшин. «У колыбели человеческой истории»)

 

Раньше всего керамические сосуды получили распространение в Восточной Азии. Древнейшая керамика найдена на Японских островах в поселении Фукуи (ориентировочно IX–VIII тыс. до н.э.)

Немногим позже датируют керамику из Западной пустыни Египта (у пересохших озёр Набта-Кисейба; конец VIII тыс. до нашей эры).

На Ближнем Востоке в поселении Чатал-Хююк при раскопках обнаружен переход между докерамическим неолитом и керамическим неолитом. В старых слоях поселения археологи керамики не находят, однако кувшины начинают появляться в более молодых слоях в промежутке от 7050 г. до н.э. до 6800 г. до н.э. повсеместно.

С самого начала они, вероятно, использовались только для хранения и только потом (около 6500–6400 г. до н.э.) — для приготовления пищи.

 

Возникает вопрос:

Были ли социальные изменения в обществе при переходе от мезолита к неолиту?

 

Глава 2

Социальная революция середины VIII тыс. до н.э.

«Социальная революция 7200 г. до н.э. стала моментом рождения неолитического коммунизма. Возникает бесклассовое общество равенства, с равноправием женщин и мужчин, — общество, которое за короткое время распространилось на всю Анатолию и почти одновременно на Балканы и просуществовало в течение 3000 лет». (Бернхард Брозиус)

 

При переходе от мезолита к неолиту в период раннего неолита, когда утвердилось и стало основным производящее хозяйство на Ближнем Востоке, старая тираническая формула управления обществом изжила себя и тормозила его дальнейшее развитие.

Во время заселения европеоидами Ближнего Востока из Северной Африки без жесткой тиранической формы управления обществом невозможно было совершить переселение народа, сохранив его единство, культурные традиции и приобретенные знания.

Обосновавшись на новых местах, вожди племен изначально стали строить грандиозные сооружения — храмовые комплексы, посвящённые своим предкам, привлекая к работе все подчиненное им население. Это было время, когда не было рабства, так как фактически рабами для вождей и жрецов было все подвластное им население. При жесткой центральной власти появился религиозный комплекс Гёбекли-Тепе. Работы по строительству храмов требовали перенапряжение народа.

В это время земледелие и скотоводство находилось в зачаточном состоянии, и людям приходилось много времени уделять охоте и собирательству. Земледелия как такового не было, люди окультуривали растущие рядом с селениями дикорастущие злаки: уничтожали сорняки, охраняли от животных и при необходимости разбрасывали весной семена.

К концу мезолита в результате усовершенствования приемов при ведении производящего хозяйства произошел рост производительности труда. Вождь и жрецы по-прежнему направляли усилия народа на строительство храмовых сооружений. Избыточный продукт привел к имущественному расслоению, у элиты общества появилась возможность для обогащения.

Кроме подвластного вождям и жрецам оседлого населения, в южных степях было ещё кочевое скотоводство. Скотоводы не строили грандиозных храмовых сооружений, отношения между ними были иными, чем у земледельцев, там было больше социального равенства. У них не было центральной власти и института жречества. Поклонялись они силам природы и плодотворному женскому началу — богине матери.

Не случайно социальная революция на Ближнем Востоке совпала с приходом из Африки скотоводов, занимавшихся разведением скота. Обильные пастбища для животных были в предгорье, как раз там, где обосновались земледельцы. Столкновения между скотоводами и земледельцами были неизбежны, и они, естественно, происходили.

Сейчас трудно судить о том, что привело к социальной революции: то ли это было подчинение скотоводами земледельцев или контакты между скотоводами и земледельцами. Но однозначно, лидеров восстания поддержало население. Восставшие уничтожали как элиту общества, так и все, что было связано с древним культом: это бальзамированные черепа кумиров и храмы.

«Примерно 7500 лет до нашей эры люди по неизвестным причинам ушли из этого места. Храмовым комплексом Гёбекли-Тепе больше никто не пользовался. Огромный комплекс был засыпан землей, над ним насыпали искусственный холм, благодаря чему храм и сохранился на протяжении десятка тысяч лет. Но его не забыли. Место продолжало быть, по-видимому, чем-то отмеченным в глазах местного населения, и изготовленные здесь, на вершине холма, каменные орудия считались особенно ценными»

(Журнал «Наука и жизнь». 9.09.2017)

 

Засыпанный в середине VIII тыс. до н.э. храмовый комплекс Гёбекли-Тепе — не единственное свидетельство об уничтожении всего, что связано с древними верованиями во время социальной революции. Ориентировочно 7200 лет до н.э. следы социальной революции прослеживаются в поселении Чайоню, в 200 километрах от храмового комплекса Гёбекли-Тепе.

 

«Чайоню — неолитическое поселение в юго-восточной Турции. Расположено в предгорьях Восточного Тавра в 40 км к северо-западу от города Диярбакыр.

В ходе раскопок были выявлены слои, относящиеся к докерамическому неолиту и к керамическому неолиту.

В поселении Чайоню были вскрыты основательные жилые постройки. Уже на первом этапе развития поселения у домов, возводимых из необожжённой глины, появились каменные фундаменты. Затем появляются каменные дома с каменными фундаментами, имевшие строго прямоугольную форму (в отличие от наиболее ранних построек округлой формы). В этих домах полы были покрыты ровным слоем из известковой обмазки, причём полы были окрашены в оранжево-жёлтый цвет. В одном из домов пол был выложен мозаикой из цветных камешков.

Местная дикая фауна включала кабанов, овец, коз, оленей. Ландшафт состоял из болот, тростниковых зарослей у притоков Тигра, лесостепи с зарослями миндаля и фисташки. В степи в окрестностях Чайоню до сих пор растут дикие предшественники культурной пшеницы и других одомашненных злаков, составлявших основу земледелия местных племен. Следы охотничье-земледельческого хозяйства чётко прослеживаются уже в двух нижних слоях поселения. Жители Чайоню возделывали пшеницу — однозернянку и двузернянку, бобовые (горох, бобы, чечевицу).

Обитатели поселения разводили собак, коз и овец, охотились на зубров и оленей. При этом количество костей коз и овец, найденных в слоях, относящихся к последним фазам существования поселения, в 13 раз превосходит число костей оленей, зубров и других диких животных (это означает, что охота окончательно уступает место скотоводству).

Чайоню, возможно, является местом, где была впервые одомашнена свинья. Здесь также обнаружены ископаемые останки одомашненной коровы.

Чайоню является центром, где человек начал использовать металл (найденные здесь металлические изделия по радиоуглеродному анализу имеют возраст 7200±200 лет до н. э). Здесь впервые встречаются самые древние металлические изделия, полученные путём ковки из самородной меди. В течение VII тысячелетия до н.э. кузнечная обработка самородной меди распространяется на довольно обширный регион (от центральной Анатолии до юго-западного Ирана и от юго-восточной Анатолии до западной Сирии).

В качестве источника металла выступали богатейшие залежи самородной меди, расположенные, в частности, в районе Эргани (юго-восточная Анатолия). Поскольку самородная медь, обработанная холодной ковкой, не давала возможности изготавливать сколько-нибудь крупные предметы, среди древнейших медных изделий встречались в основном бусины, иглы и шилья. В Чайоню были найдены металлические булавки, крючки и браслеты.

Хотя керамическая посуда в Чайоню отсутствует, но имеются глиняные фигурки животных. Основные орудия труда, найденные в поселении, сделаны из кремневых ножевидных пластинок; при этом около 10 % таких орудий составляют серпы, имеющие на своих лезвиях следы жатвы». (Википедия)

 

Какие же изменения наблюдают археологи в поселении Чайоню во время и после социального взрыва?

Предлагаю вашему вниманию выдержку из работы  Бернхарда Брозиуса, где он описывает социальную революцию середины VIII тыс. до н.э.

 

«Неолит начинается с “неолитической революции”.

Понятие "неолитической революции" было сформулировано в 1936 г. марксистским археологом Гордоном Чайлдом для обозначения перехода от кочевых охоты и собирательства к оседлому образу жизни, связанному с производством средств питания. Термин образован по аналогии с “промышленной революцией”, процессом, описанным как революция только в сфере производительных сил. Однако, как выявилось, революция производительных сил была связана с настоящей социальной революцией, революционным преобразованием общественных отношений.

В Чайоню в Восточной Анатолии можно ясно проследить различные стадии неолитической революции в последовательной смене слоев поселений.

Самые нижние слои (8,8–8,5 тыс. до н.э.) свидетельствуют о наличии устойчивого оседлого образа жизни на базе охоты и собирательства, в более верхнем слое (около 8000 г. до н.э.) обнаруживаются первые (импортированные) семена, еще выше засвидетельствовано наличие первой отары овец ок. 7300 г. до н.э. С наличием оседлости, сельского хозяйства и скотоводства мы имеем вместе все три основополагающие инновации первой стадии неолитической революции производительных сил.

Но этот технический прогресс осуществляется в деструктивном, патриархальном и иерархическом и крайне жестоком обществе. В одном из упомянутых строительных слоев Чайоню, помимо жилых домов и амбаров, имелся еще «храм» площадью 8 на 12 метров — большое прямоугольное сооружение без окон, которое было врыто в горный склон и завершало поселение с востока. Перед этим храмом располагалась прямоугольная площадь размером в 1500 кв. метров, окаймленная каменными монолитами высотой до двух метров. В целом это сооружение, подавлявшее своей монументальностью.

 

С северной стороны площадь замыкали три больших господских дома с одинаковыми фасадами, одинаковой ориентацией и с равным расстоянием друг от друга. Эти дома стояли на более высоком постаменте на массивных фундаментах из больших, обтесанных камней и имели тщательно сложенные стены, веранду с каменными лестницами. В этих трех домах концентрировалось общественное богатство: большие блоки из горного хрусталя, каменные скульптуры, раковины из Средиземного моря и даже из Красного (!) моря, а также импортированное оружие высокого качества.

В западной части поселения дома были вполовину меньше, куда худшего качества, без дополнительного украшения, и построены они были не по единому плану. Там были найдены лишь немногие инструменты, необходимые для жизни.

Если уже архитектура и обнаруженные сокровища свидетельствуют о неравном распределении богатства и власти, то одна особенная находка прямо доказывает наличие частной собственности на средства производства. Все сырье, необходимое для производства орудий труда и добываемое путем торговли с далеко отстоявшими местностями — кремень и обсидиан, — было обнаружено исключительно в домах, расположенных возле храма. Там они были сложены блоками, тяжестью до 5 кг. Но никаких следов отходов, возникающих при обработке камня, никаких следов какой-либо производственной деятельности. Диаметрально противоположной была ситуация в бедных кварталах на западе. Здесь не было обнаружено сырья, но на улицах валялись отходы от обработки кремня и обсидиана. Все это означает, что имелась небольшая группа людей, которая имела богатства, не работая, и большая группа людей, которая работала, но не владела богатствами: существовали классы!

Характерно, что и это — древнейшее из известных нам — классовое общество предстает перед нами как патриархальное и резко деструктивное. Похожие на вырытые в горе пещеры, мрачные храмы служили для поддержания власти в очевидно жестко организованном обществе путем открытого террора — с помощью человеческих жертвоприношений. В храмах всех слоев проливались целые потоки крови, о чем свидетельствует толстая корка на обнаруженных кинжалах, жертвенных камнях и в специально проложенных отводных шахтах. Анализ на гемоглобин подтвердил, что речь идет о человеческой крови. В кладовых одного из этих храмов лежали черепа более 70 человек и части скелетов более чем 400 различных людей, уложенные в штабеля до краев. В других поселениях Восточной Анатолии ситуация была схожей.

В один прекрасный день 9200 лет назад в Чайоню господские дома на северной стороне большой площади были сожжены, причем так быстро, что владельцы не успели спасти свои богатства. Храм был снесен и сожжен, даже пол был выкорчеван, каменные столбы вокруг площади повалены, а самые крупные из них разбиты на куски. Сама площадь, за которой до этого в течение 1000 лет ухаживали, содержа в полной чистоте, была переделана в место сброса отходов со всего поселения. После короткого и хаотического переходного периода начался снос всех домов. Трущобы на западе исчезли навсегда, а всего лишь в нескольких шагах от места, где сгорели руины господских домов, стоял теперь новый Чайоню. Новые дома по размерам были сравнимы со старыми господскими домами, плохо построенных домов или хижин больше не было. Во всех домах жители работали, и любые указания на социальные различия были стерты.

После научной документации этих находок 1989 г. руководитель раскопок в Чайоню Мехмет Ёздоган смог в 1997 г. исключить вторжение чужеземных народов, войну, эпидемии и природные катастрофы и пришел к выводу, что единственной причиной этой перемены мог быть только социальный переворот.

Но революционерам той далекой эпохи удалось не только стряхнуть тысячелетнее, кровавое и эксплуататорское господство. Им удалось, более того, найти, сформулировать и осуществить общественную альтернативу».

 

Революционные изменения охватили весь регион.

Часть населения в середине VIII тыс. до н.э., покинув обжитые места, переместилась в Анатолию, там, в 50 км от современного турецкого города Конья было образовано поселение Чатал-Хююк (Чатал-Гююк), где люди стали строить свои отношения на принципах социального равенства, как между всеми взрослыми жителями, так и между мужчинами и женщинами. Основными богами их стали богиня-мать и священный бык.

Бернхарда Брозиуса, в своей книге «Социальная революция в эпоху неолита: от Чайоню к Чатал-Гююку» утверждает, что социальная революция произошла в 7200 году до н.э. Датировки этого периода неточны, они приблизительны. Как утверждают археологи, самые древние слои селения Чатал-Гююк относятся к 7500 году, храмовый комплекс Гёбекли-Тепе был разрушен ориентировочно в 7500 году до н.э. В соответствии с «теорией этногенеза» подобное событие могло произойти в середине VIII тыс. до н.э. (с 76 века до н.э. по 72 век до н.э.). Преобразования происходили на протяжении веков и болезненно.

 

Возникает вопрос:

Истоки Египетской и Месопотамских цивилизаций в Чатал-Гююке?

Глава 3

Начало формирования двух ветвей человеческой цивилизации: египетской и месопотамской

 

В раннем неолите 7,8–6,6 тыс. до н.э. началось обособленное развитие европеоидов, проживавших в Палестине и Африке, и европеоидов, обосновавшихся в Анатолии (в Малой Азии).

В Малой Азии основным центром, в котором происходило прогрессивное развитие этноса, было поселение Чатал-Хююк, просуществовавшее с середины VIII тыс. до н.э. (согласно датировке археологов с 7400 г. до н.э.) по первую половину VI тыс. до н.э. (согласно датировке археологов до 5400 г. до н.э.)

Расцвет культуры Чатал-Хююк пришелся на ранний неолит, в позднем неолите 6,6–5,4 тыс. до н.э. начался упадок, и люди окончательно покинули селение.

 

Люди жили в Читал-Хююке большой деревней, которая представляла собой многоквартирный дом. У каждой квартиры были свои стены, но расположены дома были так близко, что проходов между ними не было. Каждая семья занимала отдельный дом-квартиру, где жили не более 10 человек. Число домов-квартир, по расчетам археологов, доходило до 2 тыс., а число жителей — до 10 тыс. человек. Люди перемещались в поселении по крышам.

Окон и дверей во внешних домах не было, пришедшего извне человека встречала глухая стена, опоясывающая «город-улей». Он мог попасть в город, если сверху ему спустили бы лестницу. Город-улей рос, постоянно расширяясь, молодые с помощью родственников строили новый дон на окраине, не используя стены соседа. Старый дом служил порядка 100–110 лет, затем его разрушали, равняли площадку и возводили новый дом. Археологи насчитали до 18 таких перестроек.

Примечательно, что в одном из жилищ на стене обнаружили план селения Чатал-Хююк, своеобразный «реестровый кадастр», с прилегающим к селению полем, которое исследователи принимают за изображение вулкана. Но когда рассматриваешь не прорисовку, а фотографию подлинного рисунка, то становится ясно, что прорисовщики ошибаются.

 

 

Очень примечательно для Чатал-Хююка то, что жители содержали свои дома в идеальной чистоте, нигде мусора не обнаружено, покрытые копотью дома внутри жилища регулярно, не реже чем раз в год, штукатурили.

Все квартиры значительно не отличались друг от друга ни размерами, ни убранством. В них не было предметов, которые можно было бы считать богатством. Люди в своих домах находились в холодное время, обогреваясь у очага. В каждой семье в это время занимались изготовлением предметов, необходимых для быта, это были в основном изделия из дерева, камня и кости: орудия труда, посуда и скульптуры. Корзины и посуду делали из дерева, реже посуду делали из камня. Керамики ещё не было. Она появилась в селении Чатал-Хююк в конце раннего – начале позднего неолита. Люди украшали свои жилица орнаментами — абстрактными рисунками или изображениями животных и сценами ритуалов и охоты. Спали люди на небольших возвышенностях в доме буквально на костях своих предков. Умершего человека отдавали на съедение грифам, затем кости собирали и хоронили в доме. В доме была комната для совершения ритуалов, там были статуэтки богов и хранились ритуальные предметы.

Были ли общинные храмы и жрецы? Об этом сведения противоречивы. Я рассматривал фотографии реконструкции одного из домов. В одном музее этот дом представляется как жилище, в другом — как храм: каждый автор макета вносил что-то свое.

 

 

 

 

 

Были, конечно, у жителей и места, где они встречались и обсуждали общие проблемы, а также производили обмен. Была и общественная свалка, куда сносили отходы. Были и общие храмы, не столь величественные, как у предков, были, конечно, и жрецы. О них особый разговор. Впадая в крайность, исследователи выдвигают утопическую идею о всеобщем равенстве, о жизни без жрецов и вождей, об абсолютном равенстве между мужчинами и женщинами.

Об абсолютном равенстве между мужчинами и женщинами вообще не может быть речи, так как женщины вследствие своей физиологии и психологии выполняли одни функции в семье и в целом в обществе, мужчины — другие. Угнетения одного пола другим — этого не было. К женщине-матери было особое отношение, прославлялись её детородные способности: главным божеством была богиня-мать. Как пишут исследователи, мужские божества тоже были: их изображали в виде быков-производителей и баранов.

Касательно жрецов, то, наиболее вероятно, именно они управляли обществом, они решали все общинные вопросы и организовывали ритуалы, но власть, какой обладают тираны, у них не было. Этому препятствовала общепринятая идеология, особое мировосприятие жителей Чатал-Хююка, их этнические ценности. Люди в селении занимались тяжелым сельскохозяйственным трудом. Они с уважением относились к тем, кто трудится, и оказывали друг другу помощь.

Постепенно идет отказ от обожествления своих предков, главным божеством становится женщина-мать. Жрецы отказались от обслуживания интересов вождей, они трудились в интересах процветания всего общества. Здесь, в Чатал-Хююке сложилось общество, руководящей и направляющей силой которого были жрецы: хранители моральных устоев, накопленных знаний, организаторы общественных работ.

Представляю вашему вниманию мнение об этом обществе исследователя древних цивилизаций  Бернхарда Брозиуса,, изложившего свои взгляды в книге «Социальная революция в эпоху неолита: от Чайоню к Чатал-Гююку».

 

Приложение

Чего нет в Чатал-Гююке?

«Общество характеризуется тем, что есть. Столь же важным может быть то, чего нет.

Нет, т.е. отсутствуют указания на преступления, связанные с собственностью.

Наибольшее впечатление производит полное отсутствие изображений, говорящих о проявлениях агрессии, таких как конфликт или борьба, не говоря уже о войне, избиении или пытках. Нет ни малейшего следа тех вещей, какие появляются с началом цивилизации. Равным образом отсутствуют изображения суда и вынесения приговора. Если изображения актов агрессии полностью отсутствуют, встаёт вопрос, чем это отсутствие объясняется: тем, что акты насилия расценивались обществом как нежелательные и потому не подлежали изображению (что уже само по себе обращало бы на себя внимание), или же тем, что в обществе отсутствовало насилие. Ответ дают скелеты Чатал-Гююка.

Нет ни одного человека, останки которого несли бы на себе признаки насильственной смерти; ни одна найденная кость не указывает на насилие со стороны другого человека как на причину смерти. Ни один человек не погиб, будучи убит или смертельно ранен другим человеком!

Совершенно отсутствует деструктивное обращение с людьми в культовых (религиозных) целях. Животные забивались в целях потребления, но нет никаких признаков ритуальных убийств.

И не было войны!

Это относится не только к Чатал-Гююку, но и было характерно для всей Анатолии этого периода.

Все это вместе выглядит как археология утопии. Но мы должны понимать, что 10 тысяч человек никогда не смогли бы жить столь плотно без всякой центральной власти, если бы они изначально не имели ненасильственных методов для разрешения конфликтов.

Разработанный общественный кодекс поведения и твердая этика позволяли людям в Чатал-Гююке регулировать повседневную жизнь…

Нельзя не прийти к заключению, что люди Чатал-Гююка видели вещи иначе, чем мы. Они сконцентрировались на непрерывности жизни… форме и способе обеспечить ее. Создается впечатление, что они… поняли значение… того факта, что жизнь должна продолжаться; фундаментальная истина, которую мы рискуем потерять из виду».

В Чатал-Гююке мы однозначно видим истоки цивилизаций в Месопотамии.

Другой центр культуры, который является истоком для египетских цивилизаций, сформировался в Палестине.

Это, прежде всего, поселения Айн-Гхасал в Иордании и Иерихон в Палестине.

Население Айн-Гхасал составляло три тысячи человек. Люди в раннем неолите жили в большом числе зданий, раскинутых на площади 15 гектаров. Дома — прямоугольные постройки из сырцового кирпича из двух и более неодинаковых комнат. Стены снаружи обмазывали глиной, а изнутри — алебастром, которым покрывали и пол. Покрытие обновляли раз в несколько лет. На расположенных поблизости полях выращивали пшеницу, ячмень, бобовые, а также пасли коз. Кроме того, добывали диких оленей, газелей, ослов, кабанов, лис и зайцев.

Умерших хоронили в фундаменте построек или в полях. Черепа мертвецов хоронили отдельно в домах. Археологи обнаружили такие черепа в нескольких местах Палестины, Сирии и Иордании, в том числе в Айн-Гхасале. Они были покрыты алебастром, глазницы были залиты битумом, что свидетельствует о своеобразном культе предков в этих местах. Некоторые умершие вообще не были захоронены и попадали в мусорные кучи.

Кроме останков людей вблизи от особых построек, вероятно, имевших ритуальное значение, нашли статуи людей. На голове статуй были изображены глаза и волосы, на теле — татуировка в виде орнамента или одежда. Для изображения глаз использовали раковины, а зрачков — битум. В селении найдено 32 таких статуи, из которых 15 в полный рост, ещё 15 — бюсты и две фрагментарно сохранившиеся головы. Три бюста имели по две головы.

В селении явно прослеживается культ поклонения великим предкам. Явные признаки бальзамирования тел, а также изготовление статуй с использованием фрагментов тела умершего великого предка.

Древний культ предков торжествовал, люди верили в загробную жизнь и в связь между живыми и усопшими.

Неизвестно, для чего использовались эти фигуры, но есть веские основания полагать, что это были почитаемые в земледельческих сообществах фигуры предков, которые передавались в одной семье из поколения к поколению. Археологи считают, что когда-то на этих фигурах была одежда, возможно, накидки и ритуальные плащи, покрывавшие их торсы и несуществующие руки. Головные уборы или длинные шарфы могли украшать головы.

Своеобразные скульптуры найдены и в Иерихоне. Там пытались на черепе с помощью гипса создать портрет человека. Все найденные во время раскопок черепа-маски имеют собственные индивидуальные черты.

В Иерихоне было обнаружено несколько общественных святилищ. В некоторых из них найдены изображения трех божеств — мужчины, женщины и ребенка.

Это были вариации проявления одной и той же культуры. Люди имели одинаковое мировоззрение: верили в загробную жизнь и поклонялись великим предкам.

 

 

Бросаются в глаза и существенные различия культуры, получившей развитие в Палестине, от культуры Чатал-Гююк, особенно она проявляется в организации поселений. Если в Чатал-Гююке мало уделяли внимание обороне от внешнего врага, то Иерихон уже в раннем неолите тревожили своими набегами кочевники, и поэтому его жители строили оборонительные сооружения и хранили на случай осады воду и продукты питания.

«Город Иерихон возник в самом конце IX тысячелетия, в конце эпохи мезолита. Этот период характеризуется переходом от развитого собирательства злаков к земледелию. В VIII–VII тысячелетии, в период докерамического неолита, представлял собой организованную городскую культуру. Город был окружен стенами и башнями, строения очень плотно прилегали друг к другу, население города составляло около 2–3 тыс. человек. Одна из раскопанных башен, относящаяся к 7200 г., имела высоту 8,5 м (сохранившаяся высота) и ширину 10 м, внутри нее имелась каменная цистерна для хранения зерна, воды». (Википедия)

 

Возникает вопрос:

Развитие Китая в неолите происходило независимо?

 

Глава 4

Неолит и халколит в Китае

 

В VII тыс. до н.э., независимо от возникновения земледелия в Малой Азии возникло земледелие и в бассейне реки Янцзы.

В настоящее время выявлено более 30 очаговых культур в бассейне Хуанхэ и Янцзы.

Особенностью развития неолита в Китае является культурная неоднородность.

Культурная неоднородность неолитического Китая ярче всего проявляется в сфере хозяйственной деятельности. Обитатели всех перечисленных регионов были оседлыми земледельцами и занимались в качестве вспомогательных промыслов охотой и рыболовством. Однако в регионе бассейна Хуанхэ господствовало пашенное земледелие (просоводство), а на юге и юго-востоке — рисоводство.

Впервые отчетливые признаки занятия рисоводством (остатки ирригационных сооружений, находка зерен риса и специфических орудий труда) были выявлены для культуры Хэмуду (5000–4500 гг. до н.э.).

Жители неолитического Хэмуду строили деревянные дома на сваях и изготавливали преимущественно чёрную керамику с верёвочным или резным фигуративным узором (растительные мотивы, птицы).

В настоящее время считается, что рисоводство либо возникло на Дальнем Востоке, либо пришло из Юго-Восточной Азии. В любом случае признается, что оно было первоначально освоено именно в регионе среднего течения Янцзы (практически одновременно с освоением пашенного земледелия в бассейне Хуанхэ) и затем последовательно продвигалось в районы нижнего течения Янцзы и на Шаньдунский полуостров.

При выращивании риса необходимо искусственное орошение, что требует создания ирригационных систем. Тем самым стимулируется развитие прикладных навыков и рациональных знаний, а также коллективного и четко организованного труда. При этом создаются предпосылки для процесса социально-политической дифференциации общества и возникновения в нем управленческих и властных структур.

 

 

«В неолитическом Китае выделяются два глобальных региона: ареалы распространения расписной и монохромной керамики.Это «культуры расписной керамики». Второй — с южными, юго-восточными и восточными.

Помимо керамических изделий, все регионы неолитического Китая представлены обильными археологическими материалами, включая изделия из кости и камня, скульптурные произведения (от мелкой пластики до крупногабаритных изделий), погребения, остатки поселений, отдельных жилищ и культовых сооружений. Особое место в материальном наследии неолитической эпохи занимают изделия из нефрита.

Камнерезное искусство с использованием нефрита было настолько распространено в ряде неолитических культур Китая, что некоторыми авторами предлагается обозначать их как «нефритовые». Они образуют «нефритовый пояс», который простирается от района Великой китайской стены и — через прибрежные восточные и юго-восточные районы Китая — до юго-западной оконечности региона среднего течения Янцзы (Сычуань).

Всем неолитическим обществам была присуща определенная погребальная обрядность, собственно погребального культа.

 

 

Центрально-яншаоские культуры на всем протяжении Баньпо (около 4500 г. до н. э.) и Мяодигоу, (ок. 3300–2800 до н. э) характеризуются преобладанием групповых (чаще всего, парные) и коллективных (до 50–80 человек) захоронений, которые обычно сведены в кладбище, находящееся вне территории самих поселения и, в некоторых случаях, отделенных от них естественной преградой (рекой). Такое местоположение кладбищ указывает на существование представлений о мире мертвых и мире живых.

Велика вероятность распространения в Яншао практики вторичных захоронений.

При вторичных захоронениях усопшие, ранее погребенные в разное время и в различных местах, перезахоранивались в новой общей могиле в соответствии с местной кланово-семейной организацией и (или) с религиозными обычаями.

Специфической чертой коллективных захоронений является скудность (набор из 2–4 сосудов) погребального инвентаря. Эта черта тоже объясняется либо особенностями социального устройства местного общества: в условиях первобытнообщинного строя погребальный инвентарь также мыслился «коллективной собственностью». Либо же в ней усматривают отражение местных анимистических представлений. В т. ч. высказывается предположение о существовании уже в культуре Баньпо целостной религиозно-мифологической концепции, согласно которой в могиле помещался запас пищи, «необходимый» покойному как плата за вход в царство мертвых или для «поддержания сил» на пути туда.

В значительно более отчетливом виде, чем представления о загробном мире, проступают связи погребального культа с культом предков. Главным доказательством этого являются многочисленные жертвенные ямы на территории кладбищ.

Дополнительными (хотя и косвенными) аргументами в пользу существования в Центральном Яншао культа предков служат два класса артефактов. Присущи только Баньпо керамические сосуды с «личинами» (стилизованные рисунки человеческого лица) и керамические маски. Выделяется три основных иконографических варианта «личин»: рисунок лица в сочетании со стилизованными изображениями фигур рыб; в сочетании с геометрическими фигурами (треугольниками, ломаными линиями и точками), которые все вместе похожи на изображение головного убора и деталей одеяния; лицо, вписанное в круг и без каких-либо дополнительных элементов.

Древнейшая из найденных масок из комплекса Бэйшоулин (к западу от г. Сиань) датируется сер. V – нач. IV тыс. до н.э. Хотя семантика и предназначение баньпоских керамических масок остаются загадками для науки, не вызывает сомнение их морфологическое сходство с «личинами», т.е. принадлежность к единому по смыслу ряду изделий».

(М. Е. Кравцова . «Верования и культы эпохи неолита в Китае»)

 

Возникает вопрос:

Какие изменения произошли в мире в позднем неолите?

 

 

главная